НЕДОСТАТОК ЛЮБВИ

архимандрит Виктор (Мамонтов)

     Там, где не хватает любви, появляются предписания и правила.
   В христианстве соблюдение ритуала само по себе еще не приведет к преображению души. Ритуал всегда проще жизни. Для человека проще всего не трудиться над преображением себя, а исполнять формальные правила. Мы можем это наблюдать в тех евангельских рассказах, где Иисус Христос соприкасается с людьми, образцовыми в понимании религиозности того времени. Но ритуал должен быть проявлением внутреннего преображения.
   Сухое исполнение формальных правил может привести к закостенению, когда человек начинает делить людей на тех, которые этот ритуал исполняют, и на тех, которые его не исполняют. В истории еврейского народа мы видим периоды, когда ритуализм и формализм брали верх. Тогда в жизнь народа врывался поток пророческого служения. Пророки являлись в мир и несли слово Божье, которое повторил и Христос: «Милости хочу, а не жертвы» (Ос.6:6;Мф.9:13).
   Христос действительно хочет войти в сердце человека, но ритуал иногда может стать проявлением преграды между Богом и человеком.
   Когда ребенок общается со своими родителями, то чаще всего его общение бывает не формальным, а очень непосредственным. Он не обязан соблюдать определенные ритуалы, чтобы поговорить с мамой или папой. Господь хочет такого же непосредственного, по-детски доверчивого отношения к Себе и со стороны людей.
   Есть род «духовного искания», когда человек для оправдания своей страсти, своего недоброжелательства прибегает к закону именно для того, чтобы дать простор своей страсти.
   Стремление к оправданию своих страстей с помощью религиозной санкции полностью противоположно Духу веры. Это всегда происходит от неправильного понимания власти.
   Иисус Христос говорит: «Царствие Мое не от мира сего» (Ин.18:36). Он царствует и правит исключительно Любовью. А царство мира сего всегда опирается на ограничение человеческой свободы, власть старается сузить поле свободы до предельного минимума. Те страшные периоды в истории христианской Церкви, которые мы связываем с инквизицией и с такой личностью, как Торквемада – это уже одержимость желанием полностью уничтожить свободу личности, свободу совести свести на нет.
   «Священная ненависть» всегда является синонимом ненависти к свободе. Если человек ненавидит свободу, он сам себя подчиняет некоему закону, втягивает себя в рамки, но сердце у него остается черствым. Тогда закон уже не благо для него, а тяжелая ноша. Он начинает испытывать ненависть ко всем, которые не поступили сообразно с ним. Начинается гонение на этих людей.
   Только любовь может быть священной в истинном значении этого слова. Ненависть всегда от мира сего, потому что, как говорит апостол Иоанн, ненавидящий брата своего убийца, в нем любовь пребывать уже не может. «Священная ненависть» всегда от мира, как и ненависть от мира сего. Самое страшное в этом то, что происходит подмена: Господь «стягивается» в рамки мира сего, и Ему приписываются те низменные страсти, которые мы несем в себе. Это страшно потому, что человек уже не старается в себе взрастить или очистить образ Божий, но он творит бога по образу и подобию своему. Происходит проекция на Бога моих внутренних страстей, моего внутреннего ада. От этого мы видим Бога злым, порочным, завистливым и так далее.
   Фанатизм принципиальная обращенность к монологу, это желание подстроить мир под собственное представление о мире.
   Мы знаем, что в христианстве есть положительное богословие (катафатика) и отрицательное богословие (апофатика). Христиане всегда понимали, что ни одно положительное представление о Боге, то есть представление, которое мы можем выразить на нашем человеческом языке, не является все исчерпывающим. Оно всегда может послужить тому, чтобы вести человека к Богу, но наше представление о Боге не Бог. Это утверждали очень многие христианские писатели.
   Фома Аквинский, написавший самую мощную доктрину средневековья, удостоился видения, и, когда брат келейник подошел и сказал: «Отец, пора уже писать», он ответил: «Я не могу больше писать, потому что я видел такое, что все написанное кажется мне просто соломой».
   Тот божественный опыт, который получил человек, настолько превосходит словесные плетения, что они действительно кажутся уже чем-то пустым и даже ненужным.
   Если человек не понимает, что все, что он о Боге может сказать – это лишь приблизительность, он всегда будет находиться в конфликте с инакомыслящим, инакочувствующим человеком, потому что образ и подобие Бога, который есть в каждом человеке, не может никоим образом быть полностью идентичным другой личности. Всегда будет какая-то полоса несоответствия, потому что каждого человека Бог творит очень лично, и, в то же время, каждый человек несет в себе полноту образа и подобия Бога.
   «Священная ненависть»это вид самооправдания. Так человек оправдывает свою неспособность любить, то есть подменяет любовь ненавистью.
   Есть очень хорошее место в Евангелии о священной ненависти. Когда ученики приходят в Самарию, там их не хотят принимать, потому что они иудеи. Тогда братья Зеведеевы говорят: «Господи! хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их?» Вот образец «священной ненависти». А Господь говорит им: «Не знаете, какого вы духа» (Лк.9:54—55).
   Ненависть никогда не может быть плодом Духа Святого. Страшная подмена происходит тогда, когда Духу Святому приписываются отнюдь не плоды Духа Святого.